Боевые события декабря 1905 года в Москве дали мощный толчок дальнейшему подъему революционного движения в Грузии. Вслед за началом политической забастовки московских рабочих, в Надзаладеви и в других районах Тифлиса прошли массовые митинги и собрания рабочих. Было решено начать всеобщую политическую забастовку. Под руководством Кавказского союза РСДРП и его местных комитетов в городах были организованы забастовочные комитеты. На объединенном собрании обеих фракций РСДРП в Тифлисе было создано Центральное стачечное бюро (Комитет). От большевиков в него входили М. Цхакая, С. Шаумян, Ф. Махарадзе, Ш. Элиава, И. Кора (Санжур) и другие.
12 декабря началась всеобщая забастовка железнодорожных и фабрично-заводских рабочих, к которой присоединились рабочие и служащие почты и телеграфа, городской управы. Стачечное бюро взяло в свои руки управление почтой и телеграфом, установило свой контроль на железной дороге. На улицах Тифлиса патрулировали боевые рабочие дружины. Начались вооруженные столкновения.
Царские власти сосредоточили в Тифлисе большое количество войск, использовали все силы для подавления забастовки и вооруженного восстания. Казачьи части заняли железнодорожную станцию и депо. Город был объявлен на военном положении. Созданный под руководством Кавказского союзного комитета штаб вооруженного восстания находился в Надзаладеви. Он объединял и направлял действия боевых дружин. Этот крупнейший рабочий район Тифлиса оказался полностью в руках восставших рабочих. Возглавлял их Камо. Власти сосредоточили здесь главные силы. Они применяли против восставших даже артиллерию.
19 декабря Стачечное бюро выпустило листовку, в которой говорилось: «...Вчера утром казачьи банды обложили Нахаловку, поставили на позиции пушки, приготовились уничтожить гранатами целое население... Царскому правительству не удалось разоружить социал-демократию, ему удалось захватить десяток ружей и бомб из имеющихся сотен. Как дикие звери набросились казаки на товарищей рабочих. Девять убито, двое ранено»
В этой схватке погибли Г. Джаши, М. Каладзе, Т. Лазаришвили, И. Нинидзе, В. Тварадзе, В. Хуцураули, П. Цинцадзе, Г. Элиава, Г. Двали. Среди раненых был Камо, получивший пять ран. Он заполз в канаву и притаился, но казаки обнаружили его и сначала хотели на месте прикончить, но потом решили предварительно допросить. Злобно издеваясь, один казак пригрозил отрезать ему нос. Камо впоследствии признавался, что опасность лишиться носа показалась ему страшнее смерти. И не столько потому, что это обезобразило бы его лицо, а главным образом потому, что это лишило бы его возможности заниматься конспиративной работой. С такой «особой приметой», говорил он, «невозможно было бы скрываться от полицейских ищеек».
Казаки приволокли Камо в какой-то дом и в течение нескольких часов жестоко истязали его. Но Камо ни на миг не терял самообладания. Он прикинулся простачком-крестьянином, случайно попавшим в этот день в Нахаловку. Палачи повесили Камо и вынули из петли, когда он уже начал корчиться в предсмертных судорогах. Едва придя в себя, Камо продолжал разыгрывать роль простачка:
— Ничего не знай, я крестьян, бунт не знай! — твердил Камо, сознательно коверкая русскую речь.
— Все равно смерти тебе не миновать, лучше всю правду скажи,— добиваются казаки. И пытка начинается снова.
Камо заставили рыть себе могилу. А он, будто ничего не понимая, с видимым усердием и удовольствием орудует лопатой, бормоча, что это его любимое, привычное дело — землю копать.
Озверевшие палачи вторично вздернули Камо к потолку, но он незаметно просунул в петлю подбородок и веревка не сжимала его горла. Веревка, не выдержав тяжести, оборвалась, Камо рухнул на пол и потерял сознание.
Палачи начали сомневаться, действительно ли это участник восстания. Истерзанного, окровавленного, они повели его в Метехскую тюрьму. Прохожие в ужасе шарахались— так страшен был вид Камо. С. Я. Аллилуев так описывает это жуткое зрелище:
«...Я вышел на улицу и через некоторое время увидел шедший со стороны Нахаловки небольшой отряд пехоты. Когда отряд приблизился, я заметил, что впереди отряда находились двое арестованных...
Вдруг второй арестованный повернулся в мою сторону, и я увидел его лицо, покрытое сгустками запекшейся крови. Я вздрогнул: это был Камо».
Вооруженное восстание на Кавказе было подавлено. Свою радость по этому поводу царь Николай выразил в телеграмме от 28 декабря 1905 года своему наместнику графу Воронцову-Дашкову:
«С чувством полного удовлетворения прочел я ваше последнее телеграфное донесение о мерах, принятых вами для подавления мятежного движения на Кавказе».
Верный слуга царя старался изо всех сил. Метехская и другие тюрьмы были переполнены. Следственные власти не успевали оформлять дела на всех тех, кого в эти дни полицейские и жандармы хватали где попало.
Многих из арестованных, в том числе Камо, продолжавшего разыгрывать простачка, долго не вызывали на допрос. А полиция повсюду усердно разыскивала Камо, слава о подвигах которого широко распространилась в народе.
В официозной газете «Кавказ» появилось объявление:
«На основании статей 846, 847, 848 и 951 уст. уголовного судопроизводства, по определению тифлисской судебной палаты, отыскивается житель и уроженец города Гори, Тифлисской губернии, из духовного звания, Симон Аршаков Тер-Петрусов. обвиняемый в государственных преступлениях, предусмотренных 318 и 252 статьями Уложения о наказаниях. Приметы отыскиваемого: 22 лет отроду, роста среднего, волосы на голове темнорусые, усы только что пробиваются, бороды нет, глаза светлокарие, рот, нос умеренные, лицо чистое, особых примет нет. Всякий, кому известно местопребывание Симона Тер-Петрусова, обязан указать судебной палате, где он находится. Установления, в ведомстве которых окажется имущество отыскиваемого, обязаны отдать его в откупное управление»
А в это время Камо сидел в тюрьме и лихорадочно искал способа побега.
В первый же день он познакомился здесь с молодым революционно настроенным парнем Шаншиашвили, арестованным без всякого серьезного повода. Как в городе, так и в тюрьме у многих на устах было имя Камо. Шаншиашвили тоже с восторгом рассказывал товарищам, в том числе и самому Камо, все. что он слышал об этом отважном человеке.
Поверив в искренность и порядочность Шаншиашвили, Камо решил бежать из тюрьмы при его помощи. Улучив момент, он сказал ему:
— Я Камо, и только ты можешь спасти меня. Если меня узнают, то повесят, обязательно повесят. Давай мы с тобой обменяемся одеждой. Меня в лицо здесь не знают, а ты немногим младше меня. Тебя на днях освободят. Давай я временно стану Шаншиашвили и уйду из тюрьмы вместо тебя. А через несколько дней ты заявишь, что ты — Шаншиашвили. Они тебя накажут только за то, что ты помог уйти какому-то неизвестному человеку,— это не страшно! А я спасусь от смерти и буду продолжать революционную борьбу.
Гордый сознанием, что он может спасти легендарного Камо, Шаншиашвили принял предложение.
И вот через несколько дней Шаншиашвили вызывают в канцелярию. Вместо него пошел переодетый Камо. Со всеми подробностями Камо-Шаншнашвили рассказывает следователю, как он, ученик аптекаря Рухадзе, шел после дежурства в аптеке на свидание с невестой и неожиданно попал в перестрелку. Испугавшись, он, дескать, побежал, упал и расшиб себе голову об острые камни. Поэтому и голова у него перевязана. Следователю надоело слушать.
— Вы знаете Камо?— строго перебил он.
— Кама? Очень даже знаю! А кто не знает кама?
— Где же вы его видели, когда?— обрадовался следователь.
— Везде видел кама, всегда видел кама. Очень вкусная трава, хорошая зелень!
Такого «бестолкового» парня следователю не приходилось видеть! И через несколько дней Камо-Шаншиашвили вышел из ворот тюрьмы.
Но свободы еще не было; Камо сопровождал городовой, которому приказали доставить его в тот полицейский участок, где был прописан Шаншиашвили, и сдать там под расписку. Это грозило большими неприятностями, но Камо не растерялся. Он уговорил городового пустить его одного на извозчике, чтобы знакомые не видели его вместе с полицейским и «не подумали о нем плохо». Наивный городовой согласился. Он усадил Камо на извозчика, а сам отправился на трамвае. И Камо, конечно, скрылся, да так, что даже извозчик не заметил его исчезновения.