Ротмистр Трещенков менее всего думал о мирной ликвидации забастовки. Он намеревался сломить организованность рабочих путем ареста центрального и приисковых забастовочных комитетов, надеясь, что после этих арестов забастовка самоликвидируется. Только благодаря энергичным действиям большевиков провокация Трещенкова провалилась и на этот раз. Но стало очевидным, что репрессии против рабочих будут нарастать.

В эти дни и «друг рабочих» Тульчинский, по словам меньшевика Думпе и эсера Попова «очень хороший человек», в своей очередной телеграмме иркутскому губернатору писал: «Арестовывание некоторых, оказывающих вредное влияние [на рабочих], представляется желательным», а в другой телеграмме добавлял: «Полагал бы необходимым ...немедленную посылку сюда сотни казаков».

31 марта к Преображенскому, товарищу прокурора, приехавшему на прииски в 20-х числах марта для того чтобы ускорить развязку, пришли депутаты рабочих с жалобой на приисковое управление Лензото, которое сократило паек семейным рабочим до голодной нормы. Депутаты просили этого «блюстителя закона» помочь им. Но Преображенский, зная, что во вторник (3 апреля)

готовится расправа с депутатами, отказался принять коллективное заявление, сказав представителям рабочих – Баташеву, Быкову и Пешкову, что каждый рабочий, если у него есть надобность, должен сам подавать заявление, а не поручать это делать другому. Этих же депутатов Преображенский назвал «агитаторами» и предложил им уйти, угрожая немедленным арестом.

Указания депутатов на то, что они выбраны с согласия приисковой администрации и даже полиции, что они лишь передают просьбы рабочих, не помогли: Преображенский решительно заявил, что он, как представитель закона, никаких депутатов не признает, пока сами рабочие, каждый в отдельности, не подадут ему заявления о том, что выборные депутаты являются действительно лишь передатчиками их пожеланий.

О совершенно новом отношении администрации к депутатам – уполномоченным рабочих, немедленно узнали на приисках. Рабочие заволновались:

– Как это так, наших лучших людей не признают,– говорили одни.– Даже в чем-то их обвиняют,– говорили другие. И поэтому все забастовщики немедленно решили сказать этому провокатору, что они, рабочие, сами сознательно бросили работу, в связи с тем что Лензото первое нарушило договор.

Стремление выручить своих депутатов, которых обвиняют нелепо, бездоказательно, вынудило рабочих начать писать заявления, которые вошли в историю забастовки под названием «сознательных записок». Вот форма и содержание одной из тысячи таких записок:

«Его Высокородию, Господину Товарищу Прокурора Иркутского Окружного Суда Рабочий Феодосеевского прииска Павел Папыстев

Заявление.

Я, рабочий Л. 3. Т-ва, сознательно прекратил работу. Насильственных мер и подстрекательств во время забастовки со стороны рабочих (т. е. агитаторов каких-либо.– М. Л.) не было, и мы продолжаем забастовку ввиду нарушения с нами договора Л. 3. Т-ва и неудовлетворения наших требований и в том подписуюсь.

Павел Папыстев. 2 апреля 1912 года»

Почти три дня подряд писались эти «сознательные записки». Бумаги вообще всегда было мало на приисках. А в эти дни весь запас бумаги у торговцев быстро разобрали. Один из лавочников после говорил, что у него только рабочие Андреевского прииска в эти дни купили около 300 листков бумаги,

К утру 3 апреля на приисках второй дистанции почти все рабочие написали свои записки. После этого возник вопрос о том, как их передать Преображенскому. Часть рабочих хотела передать «записки» через выборных, но так как депутаты были уже объявлены вне закона, то кто-то с Пророко-Ильинского прииска предложил идти всем и лично передать свои заявления Преображенскому. Мысль эта была подхвачена массой рабочих и завладела ими...

Необходимо указать, что в этот напряженный момент Центрального забастовочного комитета, как единого руководящего органа, фактически уже не было: со 2 апреля он распался по причинам внутренним и внешним. Две фракции ЦЗК – большевистская и эсеро-меньшеевистская, действовавшие более или менее совместно с начала забастовки, после совещания у Тульчинского и особенно после голосования на Феодосиевском, разделились и повели каждая свою политику. Разрыв был ускорен острыми разногласиями по вопросу – кончать забастовку или ее продолжать. Действия Думпе, направленные на раскол среди выборных и срыв забастовки, сыграли свою роль.