Вскоре около школы собралось все селение. Альпинисты установили на постаменте перед школой бюст Сталина и открыли митинг, и в далеком горном селении с любовью и благодарностью говорили колхозники о великом человеке, даровавшем народу солнечное счастье.

После митинга председатель артели пригласил гостей осмотреть колхозных коней, ишаков и выбрать лучших для похода. Альпинисты отобрали восемь наиболее выносливых осликов. Наступила пора размещать привезенное снаряжение по рюкзакам, готовить вьюки.

Радист проверял походную радиостанцию, с которой должен был остаться на последней «ступени» подъема к вершине.

—     Два дня, проведенные в Кобаньском колхозе, еще раз показали тесную связь советских альпинистов с народом, его заинтересованность в успехе предпринимаемых восхождений. Эти дни были полны ярких выражений сердечных чувств колхозников родному Сталину. Каждый стремился чем-либо помочь отряду, хотел проявить свою любовь и чувство благодарности, отовсюду раздавалось:Слава товарищу Сталину!

—     Да здравствует наш родной товарищ Сталин!

Едва отряд вышел из Кобани, как он вступил в узкую зловещую теснину. В ней, как в аэродинамической трубе, дул резкий морозный ветер. Горная тропа, огибая скалы и камни, вилась по Гизельдонскому ущелью. Солнце позолотило каменные громады, но они выглядели дико и мрачно.

Навьюченные ишаки привычно шагали по узкой тропе, круто поднимавшейся в горы. Альпинисты, растянувшись цепочкой, двигались впереди. Люди, привыкшие к подъемам, шли легко, быстро, еще не замечая тяжести рюкзаков. Им хорошо был знаком этот горный мир, но знали они его в летние месяцы, когда в расселинах нет-нет появится едва приметная зелень, когда над скалами парят орлы, а в отдалении неумолчно шумят водопады. Теперь все было сковано льдом, заметено снегами. Ни птиц, ни животных... Только морозное эхо гулко разносило голоса.

Есть непередаваемая прелесть и очарование у зимних гор. Повитые туманами и облаками, посеребренные инеем, кажутся они необычайно дикими и страшными, но стоит золотому лучу коснуться снежной пелены, и он исторгнет из нее удивительное свечение. Снега алеют, горят, воздух наполняется морозным певучим звоном. Белые вершины, открывающиеся взору в тот миг, когда ветер сгоняет с них тучи, кажется, зовут и манят к себе, поражают глаз пламенной окраской льдов, голубыми гранями расселин, парчовой тяжестью утренних снегов.