30 июля 197... года
После двухдневного пребывания на станции «Восток», на высоте 6100, Вадим Петрович решил подниматься выше. Из группы Степанова никто идти не в силах. Группы Нуриса почему-то нет, но она на подходе. Ванин, Задорин и Гулин присоединяются к группе Мешкова, в которой идут казанцы. Все мы внизу порадовались этому, с Мешковым все-таки спокойнее. А там и Нурис с Борисом Стуковым подойдут.
29 июля на пути вверх группа Мешкова – Ванина встретилась со Степаняном, Догеровым и Лихачевым. Гляциологи работали на Плато и на склонах пика Коммунизма около трех недель. Большой срок для пребывания на такой высоте, можно сказать, подвиг. Накануне они поднимались под вершину, рыли свои шурфы и брали пробы снега на высоте около семи тысяч метров. Чувствовали они себя хорошо, ребята здоровые. Матвей Догеров только что вернулся из Антарктиды, поэтому его называют Матвеем Антарктидычем. Там же побывал и Петр Лихачев, работающий сейчас на Фортамбеке от одного из институтов Узбекистана.
Юрий – мастер спорта. Догерова не интересовала вершина, он мне говорил: «Зачем мне туда подниматься? Чего я там не видел? Я не альпинист, я гляциолог и делаю свою работу здесь». Но Юра-то альпинист! А какой альпинист откажется от восхождения, когда вершина вот она – рукой подать?! Степанян уговорил Догерова вернуться и вместе с Ваниным подняться на вершину.
Итак, Вадим Петрович идет к вершине. Приходилось слышать разговоры о том, что таких людей, как Ванин, не следует пускать на восхождения. Но кто, скажите, может запретить ему это?
Когда погиб в авиационной катастрофе Юрий Алексеевич Гагарин, тоже говорили, что нельзя таким людям, как Гагарин, летать на самолете. Но разве летчику запретишь летать? Так же и альпинисту нельзя запретить подниматься на вершины. А у Вадима Петровича характер альпиниста. Несмотря на всю свою занятость, он каждый год выкраивал время для восхождений. И зимой и летом. Как и большинство альпинистов, Вадим занимался горнолыжным спортом. Он спортсмен, и никогда не оставлял тренировок.
Наш лагерь, вся поляна Сулоева и ребята наверху находятся в напряжении. Все следят за каждым передвижением группы тринадцати. Как только появляется связь, так все толпятся у рации. Установили трубу с увеличением в 60 раз и смотрим на вершину. Вчера хорошо было видно, как все тринадцать человек поднялись на 6900 и поставили палатку. Сегодня утром видим: все вышли из палаток, шесть человек сразу ушли вверх. Остальные семь двигались как-то непонятно – то сходились, то расходились, стояли, сидели. В чем там дело?.. Узнаем по радио, что Вадим Петрович идет медленно, но от восхождения не отказывается. И пока все в порядке.
Но он уже не может принять общий темп и задерживает группу. В этот день она должна дойти до вершины и спуститься обратно на 6900 к палатке. Но такими темпами за день до вершины не дойти, надо или возвращаться, или устраивать дополнительную ночевку под вершиной. Мешков спросил Вадима Петровича: «Может, вернемся?» – «Ну, что вы, – ответил тот, – ни в коем случае».
По радио узнаем, что шесть мешковцев идут налегке на вершину, а остальные решают ночевать на 7300. Мешков остался с Ваниным, его ребята поднялись на вершину, спустились и ушли подстраховывать группу Ванина на 6500. Погода испортилась, видимости уже никакой. Там, наверху, сейчас здорово метет и засыпает палатку. Не ясно, где Нурис. Ванина он не догнал, на станции «Восток» его группы нет. Связи тоже нет.
На Фортамбеке в эту ночь не спали. Я слышал, как ворочается в соседней палатке Иван, как кто-то ходит в темноте, то и дело раздаются приглушенные голоса. Лежа с открытыми глазами, я смотрел в темноту и старался представить себе, что там сейчас происходит: в одну палатку набилось семь человек, можно только сидеть. Мороз градусов двадцать, резкий, пронизывающий ветер валит, рвет палатку, не хватает воздуха...
На Плато на высоте 6000 метров атмосферное давление меньше половины нормального, на 6500 метров – оно равно всего 330 миллиметров ртутного столба, а на 7000 метров – 300 миллиметров. Дышать нечем. Уже здесь, на Фортамбеке, емкость легких за счет внутрибрюшного давления и отечности сокращается наполовину. И после такой ночи надо идти... На один шаг приходится четыре вдоха и выдоха, а то и все шесть.
Скорее бы уж наступило завтра, и хоть бы все было в порядке!
