«...Надо научиться дипломатии». Об этом Владимир Ильич писал 14 февраля 1918 г. в телеграмме С. Г Шаумяну, бывшему тогда председателем Бакинского совнаркома и комиссаром иностранных дел, В. И. Ленин призывал не только разрабатывать и совершенствовать новую дипломатию. Он считал необходимым использовать в интересах мира и социализма те или иные тактические приемы, тот или иной практический опыт старой дипломатии. Речь идет, например, о таких традиционных формах и методах дипломатии, как переговоры, практика заключения договоров и соглашений, взаимные уступки, компромиссы и т. п.
В произведении «Детская болезнь „левизны в коммунизме» В. И. Ленин писал: «Всякий согласится, что неразумно или даже преступно поведение той армии, которая не готовится овладеть всеми видами оружия, всеми средствами и приемами борьбы, которые есть или могут быть у неприятеля. Но к политике это еще более относится, чем к военному делу. В политике еще меньше можно знать наперед, какое средство борьбы окажется при тех или иных будущих условиях применимым и выгодным для нас. Не владея всеми средствами борьбы, мы можем потерпеть громадное — иногда даже решающее — поражение, если независящие от нашей воли перемены в положении других классов выдвинут на очередь дня такую форму деятельности, в которой мы особенно слабы».
Особое место в деятельности советской дипломатии занимало использование метода разумных компромиссов — метода, к которому прибегала дипломатия всех предшествовавших эпох. Этот метод Советское государство применяло в целях упрочения своих международных позиций, дела мира и мирного сосуществования. Если внешнеполитические компромиссы в руках эксплуататорских классов не выходили, как правило, за пределы интересов только этих классов, то компромиссы, на которые шло наше государство, отвечали интересам всего народа, а порой от них зависела сама судьба социалистического строя. Таково, следовательно, принципиальное различие компромиссов в руках буржуазной дипломатии и на службе социалистической дипломатии. В. И. Ленин характеризовал компромиссы как временные соглашения с империалистами «в интересах социализма.
Во внешнеполитических документах Советского государства, в которых затрагивается вопрос об уступках, неизменно подчеркивается, что цель уступок с его стороны — скорейшее урегулирование отношений с другими странами, укрепление мира. Например, в советской ноте президенту США Вильсону от 24 декабря 1918 г. указывалось, что рабочие и крестьяне России «готовы пойти на все возможные уступки, если им удастся обеспечить при этом условия, позволяющие им мирно развивать свою социальную программу».
Как практически представляла себе советская дипломатия использование компромиссов? В письме Г. В. Чичерина в НКИД РСФСР от 17 декабря 1922 г., в котором сообщалось о его беседе с английским министром иностранных дел Керзоном, позиция Советского правительства была изложена следующим образом: «...Двум правительствам, за которыми стоят совершенно различные силы, необходимо или найти компромисс, чтобы иметь возможность работать вместе, или установить факт невозможности этого; раздавить нас не удалось, блокада ударяет тех, которые ее применяют, остается находить компромисс...». А выступая 1 февраля 1923 г. на Лозаннской конференции, Чичерин говорил: «Вести переговоры — значит совместно обсуждать как основные вопросы, так и детали, анализировать разногласия, выяснять, в чем интересы одних противоречат интересам других, находить между ними компромиссы».
Внешнеполитическими компромиссами, на которые пошло в те годы Советское государство, были: заключение Брестского мира в марте 1918 года, сдача в аренду иностранному капиталу концессий, постановка вопроса о возможном признании нами на определенных условиях довоенных долгов царского правительства и др.
Применение метода уступок и компромиссов позволило Коммунистической партии и Советскому правительству, искусно используя межимпериалистические противоречия и умело маневрируя, добиться срыва экономической интервенции мировой буржуазии против нашей страны.
В этом отношении показательна постановка вопроса о концессиях. Вопрос о сдаче в аренду иностранному капиталу концессий был выдвинут В. И. Лениным в 1918 году. Концессии в тех исторических условиях имели двоякое значение: и как средство восстановления разрушенного войной народного хозяйства нашей страны, и как путь налаживания экономических связей с капиталистической заграницей и уменьшения опасности интервенции против Советской России. В. И. Ленин указывал, что сущность концессионных договоров «заключается в интересе политическом». В речи на собрании актива Московской организации РКП (б) 6 декабря 1920 г. он говорил: «Существование концессий есть экономический и политический довод против войны. Те государства, которые могли бы с нами воевать, воевать не смогут, если возьмут концессии, это связывает».
Вопрос о концессиях был подвергнут тщательному и всестороннему рассмотрению, пока не приобрел форму правительственного декрета. 20 марта 1920 г. на заседании СНК обсуждался проект тезисов о концессиях. В этом документе отмечалось, что выходом из созданных гражданской войной экономических трудностей «может явиться лишь широкое привлечение иностранного капитала в единственной его, приемлемой для советской власти, форме средств и орудий производства, материалов, продовольствия и квалифицированной технической и рабочей силы в обмен за предоставление иностранному капиталу концессий на советской территории».
Советское правительство видело в концессиях одно из средств нормализации политических отношений с капиталистическими странами. Так, во время переговоров с синдикатом Вандерлипа в конце 1920 года оно согласилось предоставить Вандерлипу концессию на эксплуатацию рыбных промыслов, на разведку и добычу нефти и угля на Камчатке. В письме Г. В. Чичерина от 1 ноября 1920 г. указывалось, что правительство РСФСР «подразумевает, что договор вступает в силу лишь по восстановлении между Российским Правительством и Правительством Соединенных Штатов нормальных отношений дефакто...». Однако вполне законное пожелание Советского правительства у американского правительства отклика не нашло. Концессионный договор с Вандерлипом не был окончательно оформлен и не вступил в силу.
Об этом же свидетельствует и следующий факт. На заседании пленума ЦК РКП (б) 7 октября 1922 г., где был заслушан доклад Г. В. Чичерина «О нашей политике на Ближнем Востоке», было принято постановление, которое, в частности, предусматривало: «Поручить т. Литвинову разъяснить Уркарту указанные в постановлении СНК причины отклонения столь важной концессии, а равно недостатки существующего торгового договора с Англией и не отказываться от возобновления переговоров с Уркартом с тем, чтобы непременным предварительным условием соглашения с Уркартом была миролюбивая политика Англии...».
Однако крупный иностранный капитал, ослепленный ненавистью к социалистическому государству, не пошел тогда на установление взаимовыгодного сотрудничества с нашей страной. Он пытался использовать концессии для навязывания Советской республике неприемлемых для нее политических и экономических условий. Вот почему доля концессий в промышленной продукции СССР составила в 1924—1925 годах всего 0,2%.
