13 июля выехала четвертая партия на баржах и лодках – 2186 человек. Здесь были рабочие Александровского, Надеждинского, Софиевского, Миниатюрного, Липаевского и других Нижних приисков. Во главе этой партии находился депутат Кудрявцев.
18 июля на пароходе «Товарищ» отплыла пятая партия рабочих. Уехали тяжелораненые, не пожелавшие оставаться лечиться на приисках; уехали также отставшие от прежних партий рабочие Феодосиевского прииска и механических мастерских. В этой партии было 330 человек. Сопровождал партию депутат Жарков. Нужно сказать, что Лензото хотело и партию тяжелораненых тоже отправить на барже, но благодаря протесту депутата этой партии и Майша дали этот пароход, который до этого исключительно использовался лишь «высокими» персонами.
20 июля на пароходе «Николай» выехала шестая партия – 433 человека. Это были отставшие от своих партий рабочие Нижних приисков. Сопровождал эту партию депутат Соломин.
27 июля выехала на баржах и лодках седьмая партия – 1502 человека. Это также были отставшие от своих партий рабочие Дальней и Ближней тайги. Руководителем партии был депутат Ремнев.
И, наконец, последняя, сборная партия, восьмая по счету, выехала с приисков 5 августа на баржах, лодках и частью на пароходе (название парохода у меня осталось незаписанным) в количестве 1933 человек. Сопровождал ее депутат Петухов.
Всего, по официальным данным, во время эвакуации выехало 8909 рабочих и членов их семейств. Но эта цифра преуменьшена. Много рабочих выехало в жилые места еще до официальной эвакуации. Кроме того, многие уехали самостоятельно на прииски других золотопромышленных систем. Так, в конце мая уехала большая партия на новые прииски – Алданские и Тымптонские. Много рабочих разбрелось в это же время и по близлежащим пустынным местам по рекам Чаре, Маме и Витиму и их притокам. Многие рабочие раньше общей эвакуации выехали и в разные сибирские места. Всего таких рабочих, выехавших самостоятельно, насчитывалось 2000–2500 человек.
Как проходила эвакуация рабочих? Нужно сказать, что администрация была обязана оказать полную помощь рабочим, но она возмутительно отнеслась к отъезжающим. Даже губернатор Бантыш писал своему начальнику, министру внутренних дел: «Должен констатировать действительно отвратительное отношение промыслового управления к насущнейшим нуждам отъезжающих рабочих. Возврат удержанных денег за провиант с 21 марта по 4 апреля производится на чрезвычайно невыгодных для рабочих условиях. Женам убитых и раненых рабочих прекратили выдачу провианта. Обсчитывают рабочих на каждом шагу. Крайне плохо организованный, совершенно беспорядочный расчет. Вообще характер действий Лензото, видимо, сводится к желанию во что бы то ни стало сорвать мирную эвакуацию рабочих...»
Сколько перенесено было мук и страданий рабочими Лензото во время этого переезда!
Ехали без всяких удобств: баржи и лодки (каюки) были грязные, только что освобожденные от груза. Баржи и лодки протекали, рабочим приходилось их в пути то и дело чинить. Были случаи, когда эти транспортные средства бросали, так как чинить их было уже нельзя, и поэтому рабочих, оставшихся на берегах Лены, следующие партии подбирали и размещали по другим лодкам и баржам, уже и так переполненным людьми. Сплошь и рядом вдовам, детям погибших, раненым и больным приходилось лежать в грязной, ржавой воде. Медицинской помощи в партиях не было никакой: ни врачей, ни фельдшеров, ни санитаров. На подходе к Киренску во второй партии вспыхнула какая-то эпидемия, люди сильно страдали от болей в желудке. Но определить точно, что это было за заболевание, было некому. И только когда вторая партия прибыла в Усть-Кут, там по инициативе политических ссыльных – врачей, это заболевание было выяснено и приняты меры к его ликвидации. В этом случае рабочим Лензото помог капитан парохода «Иннокентий», который снабдил врачей-ссыльных медикаментами из своих запасов. Правда, когда в газетах появилось телеграфное сообщение из одной партии о том, что раненые и больные рабочие стали умирать, а оказать им помощь невозможно,
иркутские власти также вынуждены были забеспокоиться. К тому же в Жигалове у нашей партии произошел конфликт: уполномоченный Лензото Черток, обязанный встречать эвакуированных рабочих и снабжать их содержанием из расчета по 57 копеек за каждый день (считалось, что потребуется шесть дней, чтобы рабочие могли добраться до Иркутска), заявил, что сейчас у него нет денег и окончательный расчет по эвакуации рабочих будет произведен только в Иркутске. Конечно, уполномоченному было заявлено депутатом рабочих, что последние не двинутся с места до тех пор, пока они не получат то, что им причитается. Стояли здесь около пяти дней. В это время к Жигалову подошли третья и четвертая партии, и здесь скопилось около 4 тыс. человек. Создалось угрожающее положение: начались заморозки, а люди находились под открытым небом; вновь вспыхнула эпидемия, посетившая эвакуированных рабочих между Киренском и Усть-Кутом. Депутаты трех партий дали тревожную телеграмму в Питер и Иркутск. Последнее подействовало, и деньги в конце пятого дня стоянки в Жигалове рабочие получили.