После окончания прений состоялось закрытое голосование. Из 2105 человек феодосиевских рабочих 2098 человек не пожелали более работать у Лензото, были против принятия нового договора, требуя вывоза их в «жилые места». Заявление подписали председатель собрания Андрей Якубов и докладчик Андрей Петухов. И только семь человек изъявили свое согласие остаться работать на Лензото.
Перед концом собрания выступил с речью председатель комиссии адвокатов Керенский, который сказал, что они, адвокаты, будут не в силах бороться с Лензото, если рабочие уедут с приисков. Успешной их борьба будет только тогда, когда все рабочие останутся здесь и будут продолжать работать. Против предательской речи будущего «диктатора» России выступил последний председатель ЦБ ленских горняков-забастовщиков А. И. Петухов, который призвал рабочих не голосовать предложение Керенского.
В заключение выступил депутат Шишкин, который заявил, что «сейчас мы видим, что в России нет законов судить богатых. Поэтому нам здесь и делать нечего. Будем искать себе работу в другом месте. Работать же здесь, где была пролита невинная кровь дорогих наших товарищей, мы не можем. Может быть настанет время, когда это бесчеловечное рабство капитала исчезнет и мы добьемся своей правды». На этих словах оратор был остановлен исправником, и собрание было закрыто. Мы думали, что полиция арестует Шишкина, и поэтому его ночью отправили в безопасное место в Бодайбо. Но никаких действий со стороны полиции не последовало – видимо власти боялись вывести рабочих из равновесия.
Манухин, получив «заявление» рабочих, Пожелал лично убедиться в том, что они не хотят больше работать у Лензото. Он пригласил представителей рабочих прибыть к нему на Надеждинский. Когда депутаты прибыли, Манухин восседал в окружении своей свиты. Сенатор и все чиновники были в мундирах при всех орденах и медалях: у сенатора, по-видимому, было желание подавить нас, депутатов, своим величием, но из этого у него ничего не вышло.
Когда все сели, Манухин в пространной речи, обращенной к депутатам, сказал, что он «все сделал» для того, чтобы «разобраться» в том, что здесь на приисках произошло и до 4 апреля и в этот день. И он убедился, что все депутаты и все рабочие, участвовавшие в забастовке и в хождении 4 апреля, ни в чем не повинны, и дела о них он прекращает. Об этом Манухин обещал доложить пославшему его царю. Тогда Петухов спросил сенатора: «Кто же виноват в том, что к рабочим и их семьям относились, как к рабам, кто виноват в том, что нас здесь морили голодом, что нас обманывали на каждом шагу, и, наконец, кто несет ответственность за пролитую кровь рабочих 4 апреля?» Манухин встал и, напуская на себя еще больше важности, ответил, что виновники всего этого им «уже найдены». Тогда один из депутатов спросил его: кто же эти виновники? Манухин ответил, что он доложит все дело о забастовке «царю-батюшке» и тот «накажет, кого будет нужно».
После этого депутаты молча поднялись и ушли, чтобы рассказать рабочим, какой кукиш привез сенатор от «царя-батюшки» ленским рабочим. И теперь, когда всей горняцкой массе стало ясно, что ей нечего ждать от этого «посланца царя», по всем приискам раздался клич: «Едем в жилые места». Теперь о выезде с приисков говорили не только рядовые рабочие, но и самые завзятые «таежники», проведшие здесь десятки лет или родившиеся на приисках.
Работа большевиков в массах за месяцы забастовки и пережитая кровавая трагедия небывало сплотили горняков и подняли их сознательность. И поэтому лозунг, данный большевистским ЦБ, «вывози нас в жилые места» был подхвачен тысячами горняков. Это был своеобразный и небывалый протест всей массы горняков против кровавых злодеяний преступной царской шайки и хищников капитала. ЦБ понимало также, что появление тысяч ленских горняков в пролетарских центрах страны, живой рассказ очевидцев о кровавом злодеянии царизма на далекой Лене будут иметь немалое политическое значение.
28 июня, когда все уже прииски были информированы о результатах «работы» комиссии Манухина, рабочие по призыву ЦБ повсеместно прекратили работу. Замерли все прииски: ни одна шахта, ни одна мастерская не работали.
Хитрая лиса Манухин надеялся внести раскол в рабочую массу и этим сорвать забастовку. Но его затея полностью провалилась. Возобновление забастовки было оглушительной пощечиной «посланцу царя», это была и «благодарность» горняцкой массы пославшему его «царю-батюшке »> кровавому Николаю Романову.
