На другой день после приезда Манухина в объявлениях, появившихся на приисках второй дистанции, этот «посланец царя» призывал рабочих встать на работу и этим самым, как он писал, помочь ему в расследовании всех событий и в ознакомлении с положением рабочих на приисках. Но это был тактический шаг Манухина, и впоследствии «секрет» его раскрыл один из заправил Лензото, Альфред Гинцбург, который в письме от 14 июня правлению писал: «Манухин в разговоре со мной говорил, что убеждение его рабочих встать на работу хотя бы временно, есть его тактический шаг. И что он (Манухин.– М. Л.) не заблуждается относительно дальнейших намерений этого буйного элемента, но он надеется, что большинство рабочих, раз встав на работу, они более не поддадутся дальнейшей агитации».
На Надеждинском Теппан отвел Манухину под канцелярию самое лучшее помещение всех приисков – «Собрание служащих». Между прочим оно состояло из двух очень хороших флигелей, в которых (когда прииски этой местности принадлежали Сибирякову) размещалась школа. Но Лензото ликвидировало ее.
Сенатор Манухин вначале попытался игнорировать органы забастовки и не обращаться к ЦБ и депутатам – решил все следствие вести самостоятельно, послав на прииски своих чиновников. Но из этой затеи ничего не вышло. Нигде, ни на одном из приисков, ни один рабочий не дал «расследователям» показаний. Дело двинулось вперед, лишь когда Манухин вынужден был попросить «господ депутатов пожаловать к нему». Когда депутаты «пожаловали», он заявил, что ему очень важно, чтобы рабочие встали на работу. Сенатору разъяснили, что рабочие не возражают принципиально против его предложения встать на работу. Но на каких условиях? Ведь договора нет, само Лензото его нарушило. Но Манухин продолжал настаивать, чтобы рабочие все же вышли на работу.
И вдруг случилось «чудо»: рабочие-забастовщики спустились в шахты и приступили к работам. Чем же можно было объяснить этот факт? Тогда это по-разному объяснялось: одни буржуазные газеты писали, что здесь проявил свои «замечательные способности» сенатор Сергей Манухин, который достиг того, чего не могли добиться до него ни Князев, ни Бантыш. Другие газеты, захлебываясь от восторга, писали, что это сделал «душка» Керенский, который, будучи председателем комиссии адвокатов, помог Манухину. Даже в советское время многие историки, изучавшие Ленские события, поверхностно, необъективно, объясняли факт выхода на работы.
Но все это объяснялось много проще. Горняки вышли на работы лишь временно и по решению большевистского Центрального бюро. Большевики Ленских приисков понимали, что предложение Манухина – это маневр, рассчитанный на раскол рабочих. Но понимала ли это также хорошо и вся горняцкая масса? Конечно, многие рабочие полагали, что этот «посланец царя», может быть, и в самом деле разберет все по справедливости, так почему же не «уважить» его просьбы, временно не спуститься в шахты и не показать сенатору, в каких условиях работает повседневно ленский рабочий?
Что же, ЦБ поддалось настроениям отсталых рабочих и капитулировало? Нет! ЦБ было уверено, что если по его призыву рабочие дружно выйдут на работу, то по его же призыву горняки и дружно прекратят работу, когда это будет нужно снова. Вот почему был предпринят этот шаг. Мы знали, что ленские горняки после 4 апреля уже не те, что были в первый период забастовки, теперь горняки твердо шли за большевиками. Манухин своим маневром хотел расколоть рабочих, а ЦБ было уверено, что этот маневр еще больше их сплотит. Мы выходили временно на работу, поставив сенатору ряд условий, в частности, подготовить за это время новый договор, приемлемый для рабочих.
ЦБ постановило: «На работу выходить всем рабочим. Но, если в указанное время сенатор Манухин не подготовит проекта нового договора и расценок, если ревизия Манухина не найдет виновников в Ленских событиях, не предаст суду тех, кто расстрелял рабочих в день 4 апреля, забастовка по сигналу ЦБ возобновится вновь». И вот 10 июня на всех приисках начались работы. Сенаторская комиссия вела «следствие» и готовила новый договор.
Параллельно с комиссией Манухина работала и комиссия адвокатов в составе Никитина, Тюшевского, Па тушинского, Кобякова и Керенского.
