Впереди, уже за вершиной, виден участок гребня, который снизу все считали узким и прозвали поэтому «ножом». В действительности он имеет ширину 4—7 м. С вершины казалось, что отсюда можно хорошо спуститься по тому самому серединному гребню, по которому несколько дней назад группа безуспешно пыталась найти легкий путь на седловину.
Гусев решил предпринять такую попытку: с «восточным» путем ведь все было ясно. К тому же до темноты оставалось лишь 3—4 часа, а до «Китайского» перевала было часов 7 ходу. Свернули с гребня. Пологий снежный склон вскоре сменился крутым участком. Пришлось спускаться лицом к склону, с попеременной страховкой.
За первой такой «ступенью» следовала вторая. Здесь спуск был длиннее и еще круче, а дальше он становился все более трудным. Время идет, а ледник по-прежнему глубоко внизу. О том, чтобы найти здесь хороший путь, конечно уже нет и речи. Нужно добираться до лагеря кратчайшим возможным способом — тем более, что контрольный срок скоро кончается.
Группа спускается дальше по первому же подходящему кулуару. Здесь подвижная осыпь, но, когда камни сползают под ногами, вниз итти по ней легче, чем вверх.
В наступивших сумерках вышли на глубокий снег, покрывающий ледник. Где-то впереди протоптанный при подъеме след, но в темноте его найти будет очень трудно. Приходится итти, ориентируясь по темным контурам гор. Все уже очень устали, но приходится протаптывать себе дорогу в глубоком и рыхлом снегу. Теперь это стало еще труднее. Шаг за шагом, тяжело дыша после каждого движения, брели люди вперед...
Медленно тянется время. Тишину нарушает лишь скрип уминаемого снега и тяжелое дыхание. В полной темноте группе все же удается выйти на свою старую тропу. Но итти по ней в темноте не так-то просто: неверный шаг, и человек проваливается по пояс в окружающий неумятый снег. Движение напоминает ходьбу по бревну. Каждая ошибка стоит большой затраты сил...
Движение в темноте продолжается. Путь то становится более легким, то опять труднее. Люди падают, встают и снова падают. Рюкзаки тянут усталое тело то в одну сторону, то в другую. Когда путникам уже кажется, что больше нет сил сделать ни одного шага, в темноте зачернела громада береговой морены. За ней лагерь. Три дня трудной и напряженной работы позади.
В ведре, над тлеющими головешками еще горячий суп. Из палатки голос Летавета: «Все здоровы? Ну и прекрасно. А мы-то волновались уже!»
22 августа. Обе разведывательные группы отдыхают. После нескольких дней, проведенных среди льда и снега, особенно приятно видеть зеленую траву лужайки, небольшие синие цветочки...
Можно вволю поесть. В походе вес рюкзака ограничивает рацион до минимума, и в значительной мере большая затрата энергии компенсируется за счет «внутренних ресурсов». Теперь добровольные повара вместе с дежурными готовят обильное угощение.
Оставшиеся в лагере во время разведки Летавет, Федоров, Тимашев и Успенский еще ранним утром ушли. Они направились к снежной вершине, что поднималась сразу же за лагерем, напротив Мраморной стены. В это прекрасное солнечное утро оттуда должны открываться замечательные виды. Летавет и Тимашев, оба страстные фотографы, решили вознаградить себя за вынужденное сидение в лагере.
