В течение следующей минуты все остальные были уже возле отверстия в снегу. На тревожный оклик ответа не было. Сидоренко быстро приготовился спуститься вниз, к Мухину. Он уже подошел к трещине, как вдруг из нее раздался слабый, глухой крик. Это кричал Мухин. Он пришел в себя и просил спустить веревку. У него еще хватило силы самому обвязаться, но после этого он снова потерял сознание.
Со времени падения прошло не более 15—20 мин., и вот Мухин снова на поверхности ледника. Пролетев в глубину трещины не менее 17—18 м, он получил довольно серьезные ранения. Особенно пострадала нижняя челюсть: кость была переломана в двух местах.
Первая помощь была оказана тут же, на месте. Проф. Летавету, физиологу по специальности, пришлось на время стать хирургом. Большие раны лица были стянуты самодельными скрепками. Для их изготовления использовали жесть консервных банок, — ничего другого под руками не оказалось.
Первой помощи было недостаточно. У Мухина поднялась температура, необходимо было принимать меры, чтобы доставить пострадавшего в ближайшую специальную хирургическую больницу: через Пржевальск в Ташкент. Но без помощи самолета такая эвакуация затянулась бы безнадежно долго.
Радиостанция экспедиции сообщила во Фрунзе о случившемся. Полученный вскоре ответ указывал место возможной посадки санитарного самолета. Ближайшая площадка находилась в долине реки Иныльчек, в 40 км от Чон-таш — караванного лагеря экспедиции. Для того, чтобы доставить туда Мухина, требовалось не менее 10 дней. Нужно было спуститься к караванному лагерю, вернуться назад с лошадьми, а затем снова путь по леднику с тяжело раненым...
Итак, самолет был вызван на 21-е.
За лошадьми отправились спустившийся сверху Рацек и Чатбеков. Они прошли весь трудный тридцатисемикилометровый путь по Иныльчеку в течение одного дня с небольшим. Утром 13 сентября они уже подходили к Чон-ташу, и вскоре оттуда вышел небольшой караван. Несколько лошадей с караванщиками обратно к леднику Звездочка вел Чатбеков. 14-го, поздно вечером, лошади были в лагере на морене.
Мухина удалось доставить к посадочной площадке вечером 17 сентября. Эти совершенно исключительные темпы передвижения оказались возможными только благодаря самоотверженности всех участвовавших в транспортировании.
Состав экспедиции уменьшился. Вместе с Мухиным выбыли сопровождающие его Рацек, Черепов и Юхин.
Во время этих событий Гутман и Мирошкин находились наверху, в лагере «5 200». Туман и расстояние помешали разглядеть сигналы, предлагавшие спуститься.
12 сентября, после того как все меры для доставки Мухина в больницу были приняты, Сидоренко, Иванов и Гожев вышли из лагеря. Было принято решение продолжать штурм, и 14 сентября три альпиниста уже поднимались к второму плато.
Два дня Гутман и Мирошкин пережидали непогоду. Снизу никто не пришел. Что же делать? Неужели спускаться?
«14 сентября. Два дня мы пролежали здесь, в лагере «5 200». Два дня ветер трепал палатку, сбивая на нас иней. Два дня палатку засыпало снегом. Температура в палатке колебалась от 10 до 14 градусов мороза. «Мета» истощилась, мы имеем по литру воды в день на двоих, да и этот запас кончается.
Сегодня день замечательный, но холодно. Часов в десять вылезли из палатки. Собираемся. Подхожу к началу спуска. Кричу. И мне отвечают. Вот радость! И отвечают где-то близко, видимо, из первой пещеры. Значит к нам идут, несут «мету». Конец страданиям, — начало штурма.
