17 июля 197... года

Началось... Сегодня и завтра у нас должен быть акклиматизационный выход. Те, кто уже акклиматизировался на Плато – Арыпханов, Стуков, Задорин, –выходили на пик Корженевской. С ними группа наблюдения и связи; те, кто не был еще на 5 тысячах метров, шли на Камень, а остальные, в том числе Бочаров, Ванин и я (решился все-таки), планировали выход на Плато. Гляциологи Юра и Матвей так и не спускались вниз. Работают на Плато, роют свои шурфы, подобно кротам.

Нурис со своей группой вышел уже из лагеря, но ушел недалеко – вернулись через двадцать минут. С ними брел, покачиваясь, изможденный человек с невидящими глазами. Я сначала не узнал его, хотя знакомы много лет. На пике Корженевской потерпела аварию группа альпинистов из четырех человек. Четверка сорвалась на высоте 6900, пролетела пятьсот метров по крутому снежному склону, но задержалась, зацепившись веревкой за скалы. Остались живы, но сильно побились, двигаться мог только один из них, он и пришел в наш лагерь за помощью, проделав двухдневный путь с 6500 на 4000 метров без еды, без палатки, без страховки. Как он добрался, непостижимо.

Выходы наши отложены, все идут на спасательные работы. Прямой связи с тем местом по радио нет, поэтому на вершине Камень организовывается пункт ретрансляции. Первым туда вышел с рацией Паша Ванин, за ним Афанасий Гулин. Руководство спасательными работами взял на себя Иван. В лагере остаются только две наши женщины и «старики» – Бочаров, Ванин и я. Буду сидеть на связи. Многие международники сейчас на выходе, в эфире четыре их рации: «Ласточки». И наши рации: спасательного отряда, «Восток», «Верблюд» и ретранслятор.

Отложено восхождение грузинской экспедиции, их двенадцать человек, не считая повара. На спасательные работы идут и их руководитель Гиви Картвелишвили, и тренер Мито Шарашинидзе, и опытный спасатель Тариэл Лукашвили. Не успели дать команду, как они уже тут как тут, с рюкзаками и в полной готовности.

18 июля 197... года

Сегодня с ледника Трамплинного сошла гигантская лавина, ударилась о морену, снежная пыль поднялась вверх и осела, повалив палатки в нашем лагере и в лагере международников. Поляна покрылась толстым слоем снега, сразу уплотнившегося и тут же начавшего таять. Снежная пыль по мельчайшим щелочкам проникла в уцелевшие палатки, и в них сразу все стало мокрым. Бед лавина наделала много, но, когда она прошла, реакция была обратная – все развеселились. Правда, вначале, когда увидели размеры идущей на нас лавины, было не до шуток. Иван крикнул: «Все в укрытие! За камни!» Однако я успел заснять лавину на два кадра узкой пленки и только после этого бросился за ближайший камень. Там оказался Паша Ванин, я свалился прямо на него. В какой-то момент нахлынула волна удушья, потом сверху посыпало... Хорошо, что наш лагерь стоит далеко от лавин ледника Трамплинного. Известно немало случаев, когда снежной пылью забивало бронхи альпинистов, разрывало легкие. Давление-то может быть огромным.

Вечером нас пригласили в гости мешковские казанцы. Они затащили снегоход «Лайка-2» по ребру «Буревестника» на Плато и сегодня устраивают по этому поводу чай.

Посреди шатровой палатки стоит на полу начищенный до огненного блеска самовар с медалями. Вокруг разложены всевозможные яства – сухари, сушки, баранки, печенье. По сторонам постелены пестрые ватные одеяла, на которых мы и уселись, поджав ноги по-восточному.

– Как самовар, Саныч? – с гордостью спрашивает

Мешков.

– Хорош... Блеск!

– Занесем его на «Восток», будем чай пить.Мешков начинает раздувать самовар старым сапогом.

– В этих сапогах я был на хлопке со студентами, – говорит он.

—  Сапог тоже понесете наверх? – спрашиваю я.

—  А как же? Все как полагается. Ну, Яга, разливай, – командует он.

Володя Ягафаров разливает чай в пиалы и раздает их сидящим вокруг самовара «хиппи». Иначе сейчас этих ученых не назовешь. Обожженные небритые лица, истрепанные куртки и штормовки, хриплые голоса.